«Храбрые сердца однополчан» – так называется книга замечательного советского военачальника генерал армии Ивана Моисеевича Третьяка. Всю войну он воевал в 29-й гвардейской дивизии. Сначала, прибыв в дивизию сразу после окончания Астраханского стрелково-пулеметного училища, был командиром роты. Затем – командиром батальона. В 21 год стал командиром стрелкового полка. На фронте удостоен звания Героя Советского Союза. После войны продолжал службу в армии, командовал Дальневосточным военным округом, был заместителем министра обороны СССР (1986-1991).

Рисунки, публикуемые впервые, обнаружены в одном из архивных дел. Фронтовой художник запечатлел несколько воинов легендарной дивизии. Это о них, своих храбрых однополчанах, и рассказывал генерал Третьяк в своей книге. И вот, в частности, – о тех, кто изображен на портретах.

 

Командир пулеметной роты 87-го гвардейского полка Герой Советского Союза гвардии лейтенант А. Дятлов

Гвардии лейтенант А. Дятлов
Следовал мужественному девизу – «Беспощадно истреблять врага» – и командир пулеметного взвода младший лейтенант Александр Дятлов, удостоенный впоследствии звания Героя Советского Союза. Не раз я наблюдал, как пулеметчики «выкашивали» цепи гитлеровцев меткими очередями.
Сам оставался жив-здоров и людей не терял, кроме как в исключительных случаях. Как он умудрился сберечь «пуль-взвод» в аду боев, трудно представить, тем более что в тяжкие времена, когда война была на изломе, срок службы в пехоте порой определялся неделями и днями.

 

 

 Зам. командира 87-го гвардейского полка гвардии майор Г.А. Макаров

Гвардии майор Г.А. Макаров

Большую помощь оказывали мне в подготовке и организации боевых действий мой заместитель майор Макаров, скромный, малоразговорчивый офицер, всегда находивший себе дело там, где было тяжело.

Командир 2-й пулеметной роты 87-го гвардейского полка гвардии капитан Норик Феофан Алексеевич

Гвардии капитан Ф.А. Норик
По вязким болотам проник Норик со своими бойцами на 20 км во вражеский тыл, достиг указанного места и устроил засаду. Едва успели окопаться, как появилась первая колонна немцев. По сигналу комбата ударили автоматы и пулеметы. Через несколько минут вся колонна была уничтожена.

 

Командир 29-й гвардейской стрелковой дивизии (на последнем этапе войны) полковник Венедикт Лазарев

Бойцы и командиры
С таким вдохновением выполняли гвардейцы приказы своих любимых командиров – Н. Боронина, Г. Бушмакина, А. Дятлова, М. Лазарева. А любили подчиненные этих офицеров за беззаветную храбрость, за кристальную честность, за высокое благородство. И достаточно было одного слова, даже одного выразительного жеста, взгляда такого командира, чтобы солдаты бросились вперед, на опаснейшее дело, из которого не все выйдут живыми. Это не ради красивого словечка сказано, это правда фронтовой жизни. Мне и нынче зримо представляется, как по взмаху руки офицера солдаты мигом выскакивают из окопов, устремляются навстречу огню.

Командир 1-го стрелкового батальона 87-го гвардейского полка гвардии майор А.Н. Боронин

Гвардии майор А.Н. Боронин
Отражение контратаки – не просто очередной тактический ход, а испытание всех морально-физических сил. В боевых условиях даже стойкие, обстрелянные солдаты подчас не выдерживают контратакующего противника. Особенно в открытом поле, когда цепи атакующих залегли под огнем и не успели мало-мальски окопаться, когда прямо на них идут вражеские танки, а вслед – автоматчики, непрерывно поливающие цели огнем.
Контратака, серьезно смутившая наших бывалых гвардейцев, явилась тогда именно такой. В открытом поле на нас двинулась вражеская пехота с танками – грозная силища.
Не выдержал этой контратаки находившийся на правом фланге батальон майора Н. Боронина – даже такой батальон, прославившийся мастерством, отвагой, стойкостью в минувших боях. Роты попятились, и я почувствовал, как слабеет огонь на фланге, сгибается правое крыло боевого порядка. Но помощи от командира полка не потребовалось: майор Н. Боронин уже сам с резервом батальона бросился к своим ротам.
Появление комбата в боевых порядках рот возымело благотворное действие. Солдаты любили этого храброго офицера, верили ему, как себе. И теперь он сказал им всего несколько слов, взялся, как и они, за автомат, за гранаты. С помощью подошедшего резерва комбат стал выправлять положение.

 

 

Командир 87-го гвардейского полка гвардии майор Иван Третьяк

И.М. Третьяк об одном из  своих первых боях в рядах дивизии

Прибывший из Астраханского пулеметного училища выпускник – командир с двумя кубарями в петлицах – уж чего-чего, а из «максима» стрелять умел отлично. Можно сказать, красиво умел стрелять! И вскоре от лейтенанта Третьяка потребовалось показать свое искусство в бою.
Вражеская контратака была внезапной, страшной в своей неотвратимости, скручивающей твои нервы в жгут. Гитлеровцы шли в рост, лишь слегка, для удобства действий, пригнувшись, автоматы, воткнутые прикладами в животы, пока молчали, но были готовы выплеснуть шквал огня. Все ближе и ближе...
У меня, молодого лейтенанта, приникшего к пулемету, – ни страха, ни сомнений в душе. Во-первых, обучен метко стрелять; во-вторых, сам лично подготовил к бою «максим», сальники намотал, водичку залил; в-третьих, вот только что, во время нашей атаки, бил тех же врагов.
Фашисты на таком расстоянии, что надо следить за каждым их шагом. Прицел установлен точно. Огневая бритва пулеметной очереди резанет их всех чуть пониже груди...
Гашетки будто притягивают пальцы какой-то силой – так и хочется нажать. Но еще несколько секунд – пусть подойдут ближе... Пора?
– Огонь!
Заработал «максим», заговорил с врагом на своем беспощадном, огненном языке.
Но что это: я секу их слева направо длинными очередями, а они не падают?! Еще очередь, еще! «Максим» захлебывается в бессильной ярости. А гитлеровцы все не валятся, как ожидалось, снопами, только отдельные фигурки сникли, припали к земле, основная же масса движется вперед. Уже бросились бегом, открыли огонь из автоматов...
Через несколько секунд они могли ворваться в нашу траншею, если бы я не догадался в последний момент отпустить рукоятки пулемета, не виснуть на них. И пошел, и пошел косить... Да и другие наши пулеметчики поддержали меня. Залегли гитлеровцы, потом поползли назад. Большинство из них осталось лежать на заснеженном поле.
Поздняя, хотя и облегчающая душу догадка осенила меня. Прицел был взят мною точно, расчеты сделаны правильно. Не учел я должным образом поправку на психологическое воздействие вражеской контратаки. В момент смертельной опасности взялся за рукоятки пулемета очень цепко – ведь надежда была только на «максим». Под тяжестью моих налившихся кровью рук ствол приподнялся. И хотя я целился, как учили, чуть пониже пояса, чтобы, значит, бить наверняка, по груди, трассы моих очередей шли над головами гитлеровцев или на уровне шеи, в самом узком, маловероятном для поражения месте. Вот они и не падали, перли вперед, как завороженные от огня.
Но не они были в тот страшный миг завороженными, а сам пулеметчик: хоть он вроде и не робкого десятка, а все ж таки его душу заледенило, его оттренированные движения сковало.
Почему ничего подобного не случалось, когда в училище выполнял сложнейшие огневые задачи? Да потому, что фанерные фигуры мишенной установки, они ж... не кусаются. На стрельбище брался за рукоятки пулемета мягко, изящно, а во время контратаки навалился, зажал – в этом вся разница, мизерная в градусах угла возвышения цели и громадная по эффективности огня. А пулемет ни в чем не виноват. Старый добрый «максим» работал честно.

Командир 93-го гвардейского полка гвардии майор Чумаков

  

 

Командир 2-й стрелковой роты 90-го гвардейского полка гвардии старший лейтенант Архипов Анатолий Алексеевич

 

 

 Командир разведроты гвардии капитан Сычев

 

 

Разведчик разведроты гвардии сержант В. Сухарев

 

(Из книги: Третьяк И. М. Храбрые сердца однополчан. М., 1977 г.)